Кстати, о бэйбе. Как вы понимаете, размер позволял вставить практически любое слово -- от дамы и леди до телки и детки.
На бэйбе остановилась из-за Бёрджеса. Что-то есть в Псаки от заводного апельсина (тот самый вопрос про кнопку у "мурзилок" частично оправдан).
Если честно, мне не нравится классическое переводческое решение.
— Ну, что же теперь, а? Компания такая: я, то есть Алекс, и три моих druga, то есть Пит, Джорджик и Тем, причем Тем был и в самом деле парень темный, в смысле glupyi, а сидели мы в молочном баре «Korova», шевеля mozgoi насчет того, куда бы убить вечер-подлый такой, холодный и сумрачный зимний вечер, хотя и сухой.
Молочный бар «Korova» — это было zavedenije, где давали «молоко-плюс», хотя вы-то, бллин, небось уже и запамятовали, что это были за zavedenija: конечно, нынче ведь все так скоро меняется, забывается прямо на глазах, всем plevatt, даже газет нынче толком никто не читает. В общем, подавали там «молоко-плюс» — то есть молоко плюс кое-какая добавка. Разрешения на торговлю спиртным у них не было, но против того, чтобы подмешивать кое-что из новых shtutshek в доброе старое молоко, закона еще не было, и можно было pitt его с велосетом, дренкромом, а то и еще кое с чем из shtutshek, от которых идет тихий baldiozh, и ты минут пятнадцать чувствуешь, что сам Господь Бог со всем его святым воинством сидит у тебя в левом ботинке, а сквозь mozg проскакивают искры и фейерверки. Еще можно было pitt «молоко с ножами», как это у нас называлось, от него шел tortsh, и хотелось dratsing, хотелось gasitt кого-нибудь по полной программе, одного всей kodloi, а в тот вечер, с которого я начал свой рассказ, мы как раз это самое и пили.
Карманы у нас ломились от babok, а стало быть, к тому, чтобы сделать в переулке toltshok какому-нибудь старому hanyge, obtriasti его и смотреть, как он плавает в луже крови, пока мы подсчитываем добычу и делим ее на четверых, ничто нас, в общем-то, особенно не понуждало, как ничто не понуждало и к тому, чтобы делать krasting в лавке у какой-нибудь трясущейся старой ptitsy, а потом rvatt kogti с содержимым кассы. Однако недаром говорится, что деньги это еще не все.
Оригинал:
"What's it going to be then, eh?"
There was me, that is Alex, and my three droogs, that is Pete, Georgie, and Dim. Dim being really dim, and we sat in the Korova Milkbar making up our rassoodocks what to do with the evening, a flip dark chill winter bastard though dry. The Ko rova Milkbar was a milk-plus mesto, and you may, O my brothers, have forgotten what these mestos were like, things changing so skorry these days and everybody very quick to forget, newspapers not being read much neither. Well, what they sold there was milk plus something else. They had no license for selling liquor, but there was no law yet against prodding some of the new veshches which they used to put into the old moloko, so you could peet it with vel-locet or synthemesc or drencrom or one or two other vesh-ches which would give you a nice quiet horrorshow fifteen minutes admiring Bog And All His Holy Angels and Saints in your left shoe with lights bursting all over your mozg. Or you could peet milk with knives in it, as we used to say, and this would sharpen you up and make you ready for a bit of dirty twenty-to-one, and that was what we were peeting this evening I'm starting off the story with.
Our pockets were full of deng, so there was no real need from the point of view of crasting any more pretty polly to tolchock some old veck in an alley and viddy him swim in his blood while we counted the takings and divided by four, nor to do the ultra-violent on some shivering starry grey-haired ptitsa in a shop and go smecking off with the till's guts. But, as they say, money isn't everything.
Но и лучше я ничего придумать не могу.
В самом романе:
"These grahzny sodding veshches that come out of my gulliver and my plott," I said, "that's what it is."
"Quaint," said Dr. Brodsky, like smiling, "the dialect of the tribe. Do you know anything of its provenance, Branom?"
"Odd bits of old rhyming slang," said Dr. Branom, who did not look quite so much like a friend any more. "A bit of gipsy talk, too. But most of the roots are Slav. Propaganda. Subliminal penetration."
А как вам кажется, как бы вы перевели этот сленг, щедро разбросанный по всему роману?
И еще несколько фактов о книге, если кто не в курсе.
Берджесс написал свой роман сразу после того, как врачи поставили ему диагноз опухоль мозга и заявили, что жить ему осталось около года. Позднее автор в интервью Village Voice говорил: «Эта чертова книга — труд, насквозь пропитанный болью… Я пытался избавиться от воспоминаний о своей первой жене, которую во время Второй мировой зверски избили четверо дезертиров американской армии. Она была беременна и ребенка после этого потеряла. После всего, что произошло, она впала в дикую депрессию и даже пыталась покончить жизнь самоубийством». Позже она тихонько спилась и умерла.
Признаюсь, процитировала потому, что впервые прочла о том, что и американские солдаты кого-то насиловали во время Второй мировой.
Название «Заводной апельсин» (A Clockwork Orange) роман получил от выражения, которое когда-то широко ходило у лондонских кокни — обитателей рабочих слоёв Ист-Энда. Кокни старшего поколения о вещах необычных или странных говорят, что они «кривые, как заводной апельсин», то есть это вещи самого что ни на есть причудливого и непонятного толка. Энтони Бёрджесс семь лет прожил в Малайзии, а на малайском языке слово «orang» значит «человек», а а английском «orange» — «апельсин»
К сожалению, название человеку, не знающему жаргон кокни, мало что говорит, просто кажется странным. Но переводить "дурилка картонная" было бы чересчур, думаю:).
Интервью Кубрика, снявшего культовый фильм по роману:
http://www.visual-memory.co.uk/amk/doc/ ... w.aco.html
