Ноябрь

[ne znatok]

Вот тут бы хорошо бы, чтобы была рифма, на мой взгляд. Что-нибудь вроде

"За ночь
Черт Багряныч
Обагрил листву:
Наступил осяныч въявь, по существу":)

Мне кажется, был бы перебор музыкальности, что едва ли не хуже, чем недобор.

"Наступила осень въявь, по существу" - это жe почти проза, что-то вроде "из заметок натуралиста"; начало повествования, еще не закрутило не завертело, вихрь еще не разыгрался в полную мощь, листья не заплясали.

Отправная точка крещендо и aччелерандо.

[Loriel]

Мне же кажется, что вот этот маленький осяныч (например) не помешал бы ни к., ни а., но зато рифма бы была:)
Но вовсе не настаиваю, стих в любом случае супер, особенно вторая строфа.

[Крапива]

Ноябрьские Леониды

http://planetarium-moscow.ru/about/news ... hp?ID=4554

[Тигра]

Я их очень люблю.
И из-за того стихотворения Мартынова (Леонида!), и из-за воспоминаний о том, как мы глубокой ночью с дочерью поехали в тёмные места и наблюдали эти Леониды, лёжа на земле на спине в очень холодный день. Холод заползал в нас будто напрямую из земли, хотя мы были тепло одеты (туристский коврик купить заранее не догадались). Но падающих звёзд было много. Нам было хорошо.

[fililog]

Тигра, а где стих Мартынова?
Я хотела про звездопад найти, но нашла вот это.

Еще ноябрь, а благодать
уж сыплется, уж смотрит с неба.
Иду и хоронюсь от света,
чтоб тенью снег не утруждать.

О стеклодув, что смысл дутья
так выразил в сосульках этих!
И, запрокинув свой беретик,
на вкус их пробует дитя.

И я, такая молодая,
со сладкой льдинкою во рту,
оскальзываясь, приседая,
по снегу белому иду.

Б. Ахмадулина


И еще коротенькое. Новелла Матвеева


Дышит осень незаметно на деревья и кусты -
И от ветра и без ветра опадают с них листы.
И листом осенним с неба в море падает звезда;
Не вернуться ей на небо, не вернуться никогда.

[Тигра]

Тигра, а где стих Мартынова?

О, не в тайгу б пошел искать я Рай!
Не Ева ты, я не Адам нагой!
Но помолчи и отдышаться дай,
Ведь я пришел к тебе, а не к другой.

Тяжелый запах ты сейчас вдохнешь.
В нем будет все — и паровозный дым,
И сырость трюма. Револьвер и нож
Я суну под подушку. Помолчим.

Мир озарен Полярною Звездой.
За окнами тяжелый снежный хруст.
Ты поцелуя теплою водой
Напой меня с полуоткрытых уст.

Прощай, хозяйка губ своих и плеч!
Забудешь или память сохранит,
Как в поздний час, соседний мир поджечь,
Я промелькнул в потоке Леонид.

Я с детства очень люблю последнюю строфу. За красоту.

Хотя мне-то помнится чуть другой вариант, чем этот, который я нашла в его "Воздушных фрегатах" (http://magazines.russ.ru/sib/2012/10/m20.html ):

...Забудешь или память сохранит:
В осенний день соседний мир поджечь
Я улетел в потоке Леонид.

[zyablik]

Красиво...

[fililog]

Светлана Скорик (которую я уже цитировала в октябрьской ветке).

Стремительной мелодией клинков,
распятых крыл, влекущих в бездну неба,
и горбунков-домов, смотрящих слепо
на их полёт как «рай для дураков»;

приземистостью сонного тепла,
что выплеснуто дверью из квартиры
и листьев расписные сувениры
накрыло; первой трещинкой стекла

на зябких лужах; пляской туч вдали,
и важным проплыванием трамвая,
и веткой, что коснется, замирая,
холодных щёк простуженной земли;

всей Гжелью ноября, сырых ветров,
туманами, застывшими в низинах,
потёками на гордых лимузинах,
чуть кисловатым запахом костров;

всем, что струится, тает в вышине,
в звенящей ткани воздуха, вдыхаю
жизнь до краев, тростиночка немая,
соединяя тайны «в» и «вне».

[fililog]

И еще одно стихотворение, которое мне запомнилось серым небом-шляпой и голыми мокрыми ветками, которые из дождя сразу под мороз попадают, такие метаморфозы уже не раз были. У кого-то даже были чудесные фотографии деревьев в ледяном панцире.

Тужурку из листьев, дождинок и ветра
ноябрь перешил на осенний фасон
и старую шляпу из серого фетра
надвинул поглубже, по самый сезон.

Корявые пальцы промокших деревьев
дрожат и не могут согреться никак.
Спокойнее, милые, только без нервов,
давайте сожмём свои ветви в кулак.

Нас ждут впереди испытанья похлеще,
и дни возрожденья пока далеки.
Сегодня погода, и вправду, не блещет,
но всё же дровами нам быть не с руки.

Зима пролетит за неделей неделя,
погасит рассвет на столбах фонари.
Всего-то и надо – дожить до апреля,
всего и делов – устоять до зари!

(Т.Окунева)

[Тигра]

Мой ноябрь стал красивым.

[Крапива]

Здесь у меня никакой красоты, просто вот такой ноябрь - сфоткала с балкона. В Москве нет осадков, туман, хмарь депрессивная, а деревья побелели.

[Тигра]

Здесь у меня никакой красоты, просто вот такой ноябрь - сфоткала с балкона.

Здрасьте.
Это же очень красиво!

[adada]

Было на улице полутемно.
Стукнуло где-то под крышей окно.

Свет промелькнул, занавеска взвилась,
Быстрая тень со стены сорвалась -

Счастлив, кто фоткает вниз головой:
Мир для него хоть на миг - а иной.

[Тигра]

Счастлив, кто фоткает вниз головой:
Мир для него хоть на миг - а иной.

Евгений Клячкин, аж ещё 1964 года:

А мир в окошке бесшумно дрогнул
и, нарастая, сползает вниз,
и дом напротив надвинул окна -
сейчас карнизом о карниз.
И дом мой охнет, и щебенка -
струей сквозь щели в потолке...
Скорей, скорее! Спасать ребенка!..
Ну что же будет? и что успеть?!

Деревья клонятся на панели,
комочек к горлу подкатил, -
не надо плакать - я все успею! -
я просто зеркало подхватил.
И я поставил мир на место,
веревку туже завязав...
Спокойно спите, отцы семейства, -
я все придумал. И не сказал,

что дело было совсем иначе -
разбилось зеркало пополам.
Но это, в общем, так мало значит, -
висит другое на радость нам.
В нем отражается дом напротив -
он вертикален, как все дома.
А мир надежен, устойчив, прочен...
Мир на веревке - и вся игра.

[adada]

Я чист по отношению к Клячкину. С тех лет знал только три его главных (для меня) песни: "Сигаретой опиши колечко", "Не гляди назад, не гляди" и "По ночной Москве идет девчонка".

[ne znatok]

Здесь у меня никакой красоты, просто вот такой ноябрь - сфоткала с балкона.

Здрасьте.
Это же очень красиво!

Да, обалденно "атмосферный" снимок.

[Тигра]

Я чист по отношению к Клячкину. С тех лет знал только три его главных (для меня) песни: "Сигаретой опиши колечко", "Не гляди назад, не гляди" и "По ночной Москве идет девчонка".

Первые две хорошо знаю со времени квартирников 70-х и 80-х годов (один даже был на квартире моих родных родителей) и ностальгически люблю. Третью не слышала.

[Salieri]

Какие-то все стихи про ноябрь депрессивные у поэтов получаются, такое моё ощущение.

Неправда, вовсе не все!

Как-то это к нашему ноябрю (московскому) совсем не идет, это октябрь, скорее.

И в ближний лес вхожу. Там покрасневший клен,
Еще зеленый дуб и желтые березы
Печально на меня свои стряхают слезы...

И Левитан тоже октябрьский (Золотая осень)

Благодарю за внимание, но ни Левитан, ни А. К. Толстой за ваш ноябрь (московский) не отвечают.

По-украински ноябрь - листопад. Процесс.

в ноябре уже практически все лиственные осыпаются, да и трава не такая зеленая.

К какому числу все лиственные осыпаются?

Хотя Ваше желание и ноябрь сделать более радостным приветствую.

Взаимно.

Про "Бересклет" поговорить не желаете?

[Salieri]

Мдя... (с) Ладно.

Роберт Бёрнс в переводе Ивана Козлова

(...)Ноябрь шумит; в полях метель и вьюга;
Ненастный день стал меркнуть за горой;
Уж отпряжен усталый бык от плуга,
И весь в пыли он тащится домой.
Поселянин скорей спешит с работы;
С неделею окончены заботы;
Его соха, и лом, и борона,
И сбруя вся в порядке убрана;
Он веселит свое воображенье,
Что радостно начнется воскресенье;
И чрез лесок в уютный домик свой
Идет к семье на отдых и покой.

*

И на холме, дубами осененный,
Уж видит он приют уединенный;
Уже детьми он шумно окружен -
Обнять отца бегут со всех сторон.
Приветен вид его родимой сени;
Манят к себе трескучий огонек;
Как чисто всё, плита и очажок!
Залепетав, сын младший на колени
К нему вскочил, и, с важностью скромна,
Подсела к ним радушная жена;
Кругом себя бросая взор веселый,
Покоен, рад, забыл он труд тяжелый(...)

Если стиль покажется непохожим на Бёрнса, то вот подстрочник первой строфы от Н. А. Полевого:

"Слышу гневный стон ледяного ноябрьского ветра. Ночь. Она спешит; и оканчивает слишком краткие часы зимнего дня. Быки, покрытые потом, запачканные своею работою, идут от плуга. В воздухе вороны поднимаются черными рядами, темнят небо и на старых дубах ищут сна. Приближается бедный мызник: неделя кончилась для него; утомительная работа даст ему успокоиться один день; какое счастье! Завтра он будет наслаждаться отдыхом. Он собирает земледельческие орудия, бороны, заступы, железа сохи; эта тяжесть легка; завтра он надеется провести спокойное утро, и, радостный, хотя и утомленный, проходит через открытые поля, попирает ногами кустарник и направляет шаги свои к дыму своей хижины".

[fililog]

Про "Бересклет" поговорить не желаете?

Хорошо, давайте вернемся к нашим баранам, вернее, к нашему "Бересклету", а еще вернее, к симпатиям Пушкина и в чем их отличие от симпатий Голсуорси.
(Утрировано) Героиня "Бересклета" очень уж строго и серьезно подходит к отображению красоты природы, считает, что практически невозможно предать ее на холсте, утратила смысл творчества как такового, поэтому вообще перестает писать. А художник относится к картинам как к ремеслу, у него своя, "скудаморовская манера": "Писать! Какой смысл? Как это выразишь?" И далее: "Внезапное отвращение нахлынуло на него при мысли о собственной знаменитой "манере".

Итак, на Ваш последний вопрос (Тогда, может быть, не откажетесь уточнить, какую, собственно говоря, "крайность" вы находите в Скудаморе? Лично я никаких крайностей в нём не вижу.) отвечаю: крайность в том, что он относится к своим картинам как к способу зарабатывания денег, а не как к искусству. Если в начале он тоже искал разные способы выразить красоту, то потом выработал определенную "манеру", которая хорошо покупалась.
"Да что же такое красота, если не сочетание определенных форм и цветов, придающее вещам дополнительную ценность - повышенную ценность на людском рынке! Ничего больше, решительно ничего!"

Это мое мнение. Надеюсь увидеть и Ваше (особенно в сопоставлении с пушкинскими симпатиями).

[fililog]

Люблю Бёрнса. У него еще есть стихи, где ноябрь описывает.

За полночь, в холодное утречко рано,
Когда завывает ноябрь за окном,
Я звон колокольный услышал нежданно,
Напрасно пытался забыться я сном.
Потом я поднялся, луна серебрилась,
Все горы, долины покрыты снежком,
В безмолвии ночи я шёл, сердце билось,
Шагал я к зазнобе своей прямиком...

***

Промозглый ветер ноября
Срывал листву лесов,
Однажды вечером брел я
Вдоль Эйра берегов...

А еще у него есть стихотворение "Седьмое ноября"! Не думайте, что это про наше 7 Ноября. Это день, когда он познакомился с самой лучшей девушкой на свете.

Вот день грядет, душа поет.
В тот день ты встретилась со мной;
Пускай зима, пускай шторма,
С ним не сравним и летний зной.

Мне не нужна ни та волна,
Что гордо катит за моря,
Ни царский трон, ни блеск корон,
Дано мне больше: ты – моя!

И день и ночь порой не прочь
Дарить восторги наяву;
И в радости, и в горести
Лишь для тебя одной живу.

Когда злой рок назначит срок,
Чтоб разлучить навеки нас,
Стальной рукой смахнет покой
И сердце разобьет тотчас.

[Salieri]

То, что художник (в широком смысле) может относиться к своим работам только с точки зрения того, хорошо ли ему за них заплатят, - это, строго говоря, не крайность, а ограниченность. И сама по себе она ничего к оценке его работ не прибавляет.

Если вы читали "Тошноту" Сартра, то не можете не помнить, как в финале книги герой, думая "о бритом американце с густыми черными бровями, который задыхается в пекле на двадцать первом этаже американского небоскреба" - об авторе джазовой мелодии, вытащившей его, героя романа, из депресии (..."маленькое победоносное страдание, страдание-образец. Четыре ноты саксофона. Они повторяются снова и снова и будто говорят: «Делайте как мы, страдайте СОРАЗМЕРНО»"), говорит себе: "Ему повезло. Впрочем, он вряд ли это сознавал. Наверно, думал: «Если повезет, уж долларов-то пятьдесят отвалят за эту штуковину!»"

Однако возможность подобных мыслей нисколько не роняет автора мелодии в глазах героя романа ("Наверно, самому этому парню не было бы ни тепло, ни холодно, узнай он, что в седьмом по величине городе Франции, неподалеку от вокзала, кто-то думает о нем. Но будь я на его месте, я был бы счастлив, я завидую ему. (...) Стало быть, можно оправдать свое существование? Оправдать хотя бы чуть-чуть?"); а пожалуй, что и в глазах автора романа.

Не роняет она его и в моих глазах. Мне лично кажется, что я благодаря Сартру и этому его роману лучше стал понимать слова 8 псалма: Когда взираю я на небеса Твои - дело Твоих перстов, на луну и звезды, которые Ты поставил, то что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его?

А теперь перейдём к сопоставлению с пушкинскими симпатиями, как они выражены в "Моцарте и Сальери". Ответьте сами себе на вопрос: кто у Пушкина соответствует Аманде? Кто издёрган, не может ни есть, ни спать, а в конце концов и работать, уже почти - а может, и без всякого "почти"! - безумный от неутолимой тоски по недостижимому идеалу? И кто не берёт лишнего в голову и спокойно работает, людям на радость и себе на хлеб, "всегда довольный сам собой, своим обедом и женой"? А? Кто?

А ведь верно, любезные читатели "Бересклета"! Голсуорси - далеко не последний писатель. И если в этой коллизии его симпатии противоположны пушкинским - это не может не представлять интереса!

И если они не противоположны, а аналогичны - это тоже не может не представлять.

[fililog]

Так меня именно противоположность пушкинским и заинтересовала в том высказывание Мейзи. А Голсуорси на чьей стороне, по-Вашему?

[Salieri]

Я думаю, что он - на стороне Аманды. Она для него как бы внерелигиозное воплощение аскезы, ухода от мирских благ собственного "Христа" ради. Он ею восхищается, завидует ей и жалеет, что у него нет мужества поступить так же, как она, порвав с этим глубоко нечестным делом - искусством. Что он его слишком сильно любит. А Скудамор - это его карикатура на самого себя. Как Тригорин у Чехова.

[fililog]

На стороне Аманды? Алисия, если мне память не изменяет. Но, как мне показалось, Голсуорси не принимает ничью сторону. Я увидела жалость к Алисии, так как творчество затмило всё, вернее, погубило из-за желания постичь невозможное.
"Загубленная жизнь! И погубила ее любовь к красоте. Но кто бы мог подумать, что непостижимое может так погубить женщину, лишить ее любви, семьи, материнства, славы, богатства, здоровья! А между тем, видит бог, именно так и случилось!"
Он просто представил свой взгляд на творчество, но на две крайности. Одна его завораживает, но он видит, что приведет это к гибели, другая его не прельщает, так как видит в ней некую практичность, что приводит к гибели творчества. А сам он где-то в золотой середине.

[Salieri]

То, что вы цитируете в кавычках - слова персонажа, а не автора. Причём не исключено таки, что персонажа карикатурного.

Алисия, да; книги в данный момент под рукой нету, а искать лень. Впрочем, ничего: все Аманды - тоже хорошие женщины! (Это вам не Гурова с Глумовым перепутать. )

А насчёт остального... Не думаю, чтобы ради такой розовой водицы, серёзный писатель стал бы изводить бумагу.

[fililog]

Не думаю, чтобы ради такой розовой водицы, серёзный писатель стал бы изводить бумагу.

Серьезный писатель, конечно же, не разводит розовую водицу, а написал очень даже сложную новеллу, где, судя по тому, что мы с вами по-разному относимся к героям, все очень неоднозначно. Художнику нужно бы, чтобы было красиво, а не получается. Или получается, но не так красиво. И чему отдать предпочтение? До какой степени можно дойти? (вот она, красота! Красота! Да, но, черт возьми, нужно же знать меру! Меру!)
А вот и читаешь последнюю фразу, когда вздох за спиной, - и что это?


Он подошел к мольберту, и тут в глаза ему бросилось цветное пятно - ветка бересклета в кувшине с водой. Готово - можно писать. Она и поставлена так, что прямо на нее падают лучи неяркого солнца, и светятся нежные краски, и сверкают на ягодах одинокие капельки невысохшей влаги.

[fililog]

Терентий Травкин

***

Есть в поздней осени особая услада.
Подобно послевкусью старых вин
Она в душе и более не надо…
Душа полна раздумий и грустин.

Под уходящее есть многое, что вспомнить,
Особым чином возблагодарить.
Обещанное некогда – исполнить,
И в непрощённое вернуться и простить.

Есть в поздней осени особое звучанье,
Особое прочтенье мудрых книг.
И сокрушение, и радость покаянья,
И понимание, что жизнь – всего лишь миг.

Есть в ней свечи молитвенной горенье –
Благословение неслышимых тишин.
И лист, сорвавшийся с их праведных вершин,
Хоронят в ней под ангельское пенье.

[Salieri]

Художнику нужно бы, чтобы было красиво, а не получается.

"Красиво" нужно публике. Да и то не всякой. А настоящему художнику нужно, чтобы было честно перед самим собой. А не получается и получиться это не может в принципе. Не понимаете, да?

[fililog]

Честно перед самим собой - это красиво на его языке, это не я и не вы определяем, это ему нужно, чтобы было красиво (слово из рассказа, не мое). Но мне думается, что здесь, возможно, Мейзи имела в виду, говоря о противоположности пушкинскому, что автор на стороне как раз Скудамора. Пусть не как у природы (этого не достичь!), но по-своему красиво, так, как это видится художнику. Мы же с Вами видим по-разному, даже ту же ветку бересклета.

[adada]

Из письма Пушкина Вяземскому, попытка реставрации или реконструкции:

Поздравляю тебя, моя радость, с романтической трагедиею, в ней же первая персона Борис Годунов! Трагедия моя кончена; я перечел ее вслух, один, и бил в ладоши и кричал, ай-да Пушкин, ай-да <честный> сукин сын!

[zyablik]

Хочу отдохнуть от сатиры...
У лиры моей
Есть тихо дрожащие, легкие звуки.
Усталые руки
На умные струны кладу,
Пою и в такт головою киваю...

Хочу быть незлобным ягненком,
Ребенком,
Которого взрослые люди дразнили и злили,
А жизнь за чьи-то чужие грехи
Лишила третьего блюда.

Васильевский остров прекрасен,
Как жаба в манжетах.
Отсюда, с балконца,
Омытый потоками солнца,
Он весел, и грязен, и ясен,
Как старый маркёр.

Над ним углубленная просинь
Зовет, и поет, и дрожит...
Задумчиво осень
Последние листья желтит,
Срывает,
Бросает под ноги людей на панель...
А в сердце не молкнет свирель:
Весна опять возвратится!

О зимняя спячка медведя,
Сосущего пальчики лап!
Твой девственный храп
Желанней лобзаний прекраснейшей леди.
Как молью изъеден я сплином...
Посыпьте меня нафталином,
Сложите в сундук и поставьте меня на чердак,
Пока не наступит весна.

[fililog]

По-моему, еще не было этого стихотворения Тарковского.



В последний месяц осени, на склоне
Суровой жизни,
Исполненный печали, я вошел
В безлиственный и безымянный лес.
Он был по край омыт молочно-белым
Стеклом тумана. По седым ветвям
Стекали слезы чистые, какими
Одни деревья плачут накануне
Всеобесцвечивающей зимы.
И тут случилось чудо: на закате
Забрезжила из тучи синева,
И яркий луч пробился, как в июне,
Как птичьей песни легкое копье,
Из дней грядущих в прошлое мое.
И плакали деревья накануне
Благих трудов и праздничных щедрот
Счастливых бурь, клубящихся в лазури,
И повели синицы хоровод,
Как будто руки по клавиатуре
Шли от земли до самых верхних нот.

[Крапива]

В последний месяц осени, на склоне
Суровой жизни,
Исполненный печали, я вошел
В безлиственный и безымянный лес.
(Тарковский)

Земную жизнь пройдя до половины.
я очутился в сумрачном лесу.
(Данте Алигьери)

[ne znatok]

О, да, замечательный пример переклички, прямо для соответствующей ветки.

[adada]

Третьим Бродского возьмете?

В середине жизни, в густом лесу,
человеку свойственно оглядываться - как беглецу
или преступнику: то хрустнет ветка, то всплеск струи.
Но прошедшее время вовсе не пума и...

А Веру Павлову, четвертою к троим?

...И — было мало. Список мужиков —
бессонница — прочтя до середины,
я очутилась в сумрачном лесу.
Мне страшно. Я иду к себе с повинной.
Себя, как наказание, несу.

[Тигра]

Павлова ещё и Мандельштама тут разбудила.

[ne znatok]

Павлова ещё и Мандельштама тут разбудила.

Хорошо, что не Герцена. : (

[fililog]

Осикоти-но Мицуне в стихотворении, сложенном в последний день осени, cожалеет об ее уходе, готов пуститься вдогонку:

Вот и осень ушла,
развеяв багряные листья,
как молений листки, -
если б только знал я дорогу,
то за ней бы пустился следом…

Всех с последним осенним днем! Мы не будем смотреть назад, а тоько вреред: впереди три месяца зимы! А потом весна! Потом лето! А потом, как ни удивительно, опять осень! Так что все у нас впереди.

[adada]

 

(Дали осени по сусалам -- и была осень сослана по шпалам памяти на год в места не столь отдаленные, но от многих навсегда отделенные.)