Человек в городе

[irida]

Перечитывая Бродского, остановилась на этом стихотворении.
Я не знаю, была ли на старых форумах тема человека в городе, даже в поиск не заглядывала. Открываю на свой страх и риск. ))
Поддержите?

* * *
Е.К.

Я выпил газированной воды
под башней Белорусского вокзала
и оглянулся, думая, куды
отсюда бросить кости.
Вылезала
из-за домов набрякшая листва.
Из метрополитеновского горла
сквозь турникеты масса естества,
как черный фарш из мясорубки, перла.
Чугунного Максимыча спина
маячила, жужжало мото-вело,
неслись такси, грузинская шпана,
вцепившись в розы, бешено ревела.
Из-за угла несло нашатырем,
Лаврентием и средствами от зуда.
И я был чужд себе и четырем
возможным направлениям отсюда.
Красавица уехала.
Ни слез,
ни мыслей, настигающих подругу.
Огни, столпотворение колес,
пригодных лишь к движению по кругу.

18 июля 1968, Москва

[Марго]

.
ЛЕТО В ГОРОДЕ

Разговоры вполголоса,
И с поспешностью пылкой
Кверху собраны волосы
Всей копною с затылка.

Из-под гребня тяжелого
Смотрит женщина в шлеме,
Запрокинувши голову
Вместе с косами всеми.

А на улице жаркая
Ночь сулит непогоду,
И расходятся, шаркая,
По домам пешеходы.

Гром отрывистый слышится,
Отдающийся резко,
И от ветра колышется
На окне занавеска.

Наступает безмолвие,
Но по-прежнему парит,
И по-прежнему молнии
В небе шарят и шарят.

А когда светозарное
Утро знойное снова
Сушит лужи бульварные
После ливня ночного,

Смотрят хмуро по случаю
Своего недосыпа
Вековые, пахучие
Неотцветшие липы.

(Борис Пастернак, 1953)

[Марго]

Спасибо за тему, irida, -- давно у нас хороших стиховеток не было, а из этой может получиться.

[Марго]

Я помню, что это уже здесь в прошлом году выкладывала, в "зимней" ветке. Но все равно повторю: очень нравится и по сезону.

МЕТЕЛЬ

В посаде, куда ни одна нога
Не ступала, лишь ворожеи да вьюги
Ступала нога, в бесноватой округе,
Где и то, как убитые, спят снега,-

Постой, в посаде, куда ни одна
Нога не ступала, лишь ворожеи
Да вьюги ступала нога, до окна
Дохлестнулся обрывок шальной шлеи.

Ни зги не видать, а ведь этот посад
Может быть в городе, в Замоскворечьи,
В Замостьи, и прочая (в полночь забредший
Гость от меня отшатнулся назад).

Послушай, в посаде, куда ни одна
Нога не ступала, одни душегубы,
Твой вестник - осиновый лист, он безгубый,
Безгласен, как призрак, белей полотна!

Метался, стучался во все ворота,
Кругом озирался, смерчом с мостовой...
- Не тот это город, и полночь не та,
И ты заблудился, ее вестовой!

Но ты мне шепнул, вестовой, неспроста.
В посаде, куда ни один двуногий...
Я тоже какой-то... я сбился с дороги:
Не тот это город и полночь не та.

(Пастернак, 1914)

[adada]

...В Замостьи, и прочая (в полночь забредший
Гость от меня отшатнулся назад).

Пока корректоры отдыхают в посадах, войду в меню и подменю:

...В Замостьи и прочая. (В полночь забредший
Гость от меня отшатнулся назад.)

[Марго]

Мимо, adada, -- я не только вычитала, но и, прежде чем выложить, сверила с бумажным изданием ("Всемирная библиотека поэзии". М: Эксмо, 2007). Так что если в Сети и находится Ваш вариант, то не факт, что именно он верный.

[Князь Мышкин]

Анна Ахматова — Стихи о Петербурге

Из цикла "Северные элегии"

Россия Достоевского. Луна
Почти на четверть скрыта колокольней.
Торгуют кабаки, летят пролётки,
Пятиэтажные растут громады
В Гороховой, у Знаменья, под Смольным.
Везде танцклассы, вывески менял,
А рядом: "Henriette", "Basile", "Andre"
И пышные гроба: "Шумилов-старший".
Но, впрочем, город мало изменился.
Не я одна, но и другие тоже
Заметили, что он подчас умеет
Казаться литографией старинной,
Не первоклассной, но вполне пристойной,
Семидесятых, кажется, годов.
Особенно зимой, перед рассветом,
Иль в сумерки – тогда за воротами
Темнеет жёсткий и прямой Литейный,
Ещё не опозоренный модерном,
И визави меня живут – Некрасов
И Салтыков...

1940

[Марго]

.
СТАРАЯ ЖЕНЩИНА С АВОСЬКОЙ

А вот явленье грусти бесконечной,
хотя
на первый взгляд
и беспричинной.
На остановке где-нибудь конечной
старушка из автобуса выходит.
Ах, город,
эти новые дома,
керамика,
стекло,
и алюминий!
Какая пестрота и легкость линий
в меняющихся контурах его,
какая гамма цветосочетаний!
Здесь для примера я бы показал
Центральный, скажем, аэровокзал
или Дворец
для бракосочетаний,
куда подъехал свадебный кортеж
с девчонкою в одежде подвенечной...
Но вот картина грусти бесконечной,
когда старушка площадь переходит.
Ах, город,
все куда-то он спешит,
торопится на ярмарки,
на рынки,
на свадьбы,
на рожденья,
на поминки,
проглатывая прессу на ходу,
прижав к себе попутные покупки,
нет-нет еще косясь на мини-юбки,
как бы стыдясь,
что снова уличен
в приверженности к моде быстротечной...
Но вот картина грусти бесконечной,
и я едва не плачу в этот миг,
когда старушка площадь переходит,
в скрещенье всех событий мировых
шагает по дорожке пешеходной,
неся свою порожнюю авоську,
где, словно одинокий звук минорный
и словно бы воробушек озябший,
один лежит на донышке
лимон.

(Юрий Левитанский, 1980)

[adada]

...сверила с бумажным изданием ("Всемирная библиотека поэзии". М: Эксмо, 2007)...

"Испытаннейшие часы в эфире переставляют, сверив по жаре," -- в крайнем случае, по настоящему морозу, но никак не по современным, слегка одиозным, бумажным изданьицам! :))
Предлагается сойтись на почве 1966 года:

posad_cr.png (33.26 KIB) Просмотров: 17209

[sns]

Помню, что в бумажном виде читал это стихотворение именно с той пунктуацией, которая у adada. Зрительно очень хорошо помню, потому что стих этот -- среди любимых, да и наизусть его тогда учил.

[Марго]

А я все равно править не буду: мое издание очень приличное, а варианты пунктуации могут быть и разными. (И вообще, чем цепляться к пунктуации -- особенно adade с его вечной пропагандой вариативности -- лучше бы ветку стихами поддержали.)

[adada]

Запятая после Замостья -- чистая "орфография", нужная немногим и мало что меняющая в стихотворении и в жизни. А вот точка после "прочая" -- это уже цезура, и цезура важнейшая. Я сейчас попробовал подекламировать без нее -- и вообще не смог прочесть эту строчку, сбился вбок с январского пути! :)

+
По требованию женской половины зала поставил кавычки. Заодно хотел еще в синюшное дописать: "орфография с географией" -- но ветку спортить не спосмел... :)

[Марго]

Запятая -- это орфография? Что-то новенькое... А вообще, коли приспичило, выносите вопрос в ОДП -- там и поговорим, а ветку портить (как Вы это любите делать, особенно со стихо- и фотоветками) не надо. Очень прошу.

[adada]

...коли приспичило, выносите вопрос в ОДП...

В прежние времена я свои брюки, конечно, гладил -- но только перед посещением библиотеки. (Клянусь!)
Теперь совершаю этот акт (символически, ментально) перед посещением ОДП. Но, ей богу, так не хочется напрягаться в эти дни... Однако, если кто-то пожелает напрячься за меня -- буду благодарен! :)

[sns]

Тема очень широкая. Здесь и "Я вернулся в мой город", и блоковский цикл о городе, и "Город пышный, город бедный" -- в общем, это одна из ключевых тем поэзии вообще. Тогда пусть будет вот такое. Длинное, да, но я редко здесь стихи полностью цитирую, так что можно

Константин Арбенин
Город-стол

Каждой птахе -- срок да вехи,
Сожалей -- не сожалей.
Эти каменные веки
С каждым днем всё тяжелей.
С каждым годом с новым счастьем
Всё трудней мирить старьё.
Но не бей судьбу на части:
Пусть былое, да своё.

Чем богаты, тем бедны,
Что храним, тому верны.

Всё, что есть, -- тепла поллитра,
Пять светильников-желтков
Да яичница-палитра
Из семи цветных шлепков.
Да ещё вот этот город,
Что ночует у дверей.
Ковырни каминный порох
Кочергами фонарей --
И увидишь: спозаранку
И до самого поздна
Небо стелет самобранку
Из белесого сукна.

Выдь на Мойку -- чей там стон?
Этот город -- чем не стол?

Приглядись: из каждой арки,
Из-под каждого моста
Он пророчит нам подарки --
Будет праздник хоть куда!
С карнавальными речами
В коммунальной тесноте,
Да с ростральными свечами
На Васильевском торте,
С шашлыками новостроек,
С Петропавловским рагу,
С самой горькой из настоек --
Чёрной речкой на снегу.

Хватит всем и чаш и блюд!
Налетай, галдящий люд!

И пошли плясать по скатам,
Прыгать в прорубь, в прок грести.
Я хочу продолжить матом,
А из глотки льётся стих.
Вьётся ввысь архитектура,
Вырываясь из лесов,
Знать, моя толпа -- не дура:
Чует, сволочь, млечный зов.
Ешьте всё, кромсайте смело,
Каждой твари -- свой кусок!
Нынче смерть себя отпела
И подставила висок,

Раскраснелась на миру -
Видно, кончится к утру.

Выстрел в лоб на лобном месте, -
И взорвалась ночь-кирза.
То мороз кладёт на рельсы
Карамельки партизан.
Дробью, пулями, пыжами
Лёд размешан докрасна,
И в ста лунках размножает
Свой единый рог Луна --
Легендарное светило,
Одинокая мозоль...
Вертикалью перспектива:
С неба -- сахар, оземь -- соль.

Выпей Балтику до дна,
Соль к безрыбью так вкусна!

С Мойки -- чай, с Фонтанки -- пиво,
С Грибканала - горсть груздей, -
Разошёлся всем на диво
Питер -- повар-чародей.
Невской скатертью стартует
Чудо-стол на сотню миль,
И шампанским салютует
Ось зимы -- бенгальский шпиль.
Закусив дымком Авроры
Да Казанским кренделём,
Молча выйдем на просторы
И -- продолжим, и -- начнём...

Жизнь продолжим, год начнём...
Год продолжим, жизнь начнём...

Провожаем по потерям
Год, что встречен по долгам,
Но слезам своим не верим --
Только звездам да богам.
Циферблат, готовый к бою,
Сахарится по краям.
Всё своё берём с собою --
И несём дарить друзьям.

С Новым годом! С новым сном!
С новым хлебом и вином!

[adada]

Стихи так стихи, снег так снег, человек так человек. Заодно напомним Болотной и Сахарова, что дворники тоже люди. :)

      Снег в городе

Снег прохладной, мутной пеленой,
Шелестя, повис передо мной.
Нет асфальта, спрятался песок,
Звон трамвая сделался далек,
Обвалялся снегом крик авто,
Побелели шапка и пальто.

Снег прохладной, мутной пеленой,
Шелестя, повис передо мной.
Сразу набежала детвора,
Тащат в кучу снег, растет гора:
В темной подворотне -- плачь не плачь --
Дворник встал с лопатой, как палач.

   (Александр Чак, 1901-1950; пер. В. Невский.)

[ne znatok]

Понятно, что две российские столицы превалируют по количеству упоминаний и посвящений в русской поэзии.
Интересно, кто держит первенство?




СТАРУШКА

Время нынче такое: человек не на месте,
И земля уж, как видно, не та под ногами.
Люди с богом когда-то работали вместе,
А потом отказались: мол, справимся сами.

Дорогая старушка! Побеседовать не с кем вам,
Как поэт, вы от массы прохожих оторваны...
Это очень опасно - в полдень по Невскому
Путешествие с правой на левую сторону...

В старости люди бывают скупее -
Вас трамвай бы за мелочь довез без труда,
Он везет на Васильевский за семь копеек,
А за десять копеек - черт знает куда!

Я стихи свои нынче переделывал заново,
Мне в редакции дали за них мелочишку.
Вот вам деньги. Возьмите, Марья Ивановна!
Семь копеек - проезд, про запасец - излишки...

Товарищ! Певец наступлений и пушек,
Ваятель красных человеческих статуй,
Простите меня, - я жалею старушек,
Но это - единственный мой недостаток.

Михаил Светлов
1927

[Князь Мышкин]

Николай Агнивцев

Блистательный Санкт-Петербург

В моем изгнаньи бесконечном
Я видел все, чем мир дивит:
От башни Эйфеля – до вечных
Легендо-звонных пирамид!..

И вот "на ты" я с целым миром!
И, оглядевши все вокруг,
Пишу расплавленным Ампиром
На диске солнца: "Петербург".

1923

[maggie]

irida, Вы случайно по совместительству не в редакции немецкого журнала "Шпигель" работаете?

Сегодня утром открылось окошко этого журнала, и там одна из заглавных статей на сайте - Человек в городе - Mensch in der Stadt. Через пару часов - бац! - читаю Вашу ветку!...

В общем и целом статья посвящена исследованиям, посвящённым проблемам, которые испытывают жители городов. Психологические проблемы - стрессы, имеющие в основе шум, беготню, жёсткую конкуренцию, хаос, турбулентность в целом городской жизни. Также и статистика приводится, в частности, статистика психических и психосоматических заболеваний тех горожан, которые стали ими сравнительно недавно, переехав из вымирающих повсеместно деревень.

Когда я думаю о теме "Человек в городе", я тут же вспоминаю поэзию Эмиля Верхарна, бельгийского поэта, посвятившего десятки стихов, целых поэм именно городу, городам, городской жизни, я бы даже сказала, он пытался облечь в стихи именно то, чему посвящена сегодняшняя статья в "Шпигель"...

Так он описывает Лондон начала прошлого века:

Лондон

То - Лондон, о мечта! чугунный и железный,
Где стонет яростно под молотом руда,
Откуда корабли идут в свой путь беззвездный -
К случайностям морей, кто ведает куда!

Вокзалов едкий дым, где светится мерцаньем,
Серебряным огнем, скорбь газовых рожков,
Где чудища тоски ревут по расписаньям
Под беспощадный бой Вестминстерских часов.

Вдоль Темзы - фонари; не парок ли бессонных
То сотни веретен вонзились в темь реки?
И в лужах дождевых, огнями озаренных, -
Как утонувшие матросов двойники.

И голоса гуляк, и жесты девки пьяной,
И надпись кабака, подобная Судьбе, -
И вот, внезапно Смерть в толпе, как гость незваный...
То - Лондон, о мечта, влачащийся в тебе!

Перевод Валерия Брюсова

И то же в переводе Г. Шенгели

Вот Лондон, о душа, весь медный и чугунный,
Где в мастерских визжит под сотней жал металл,
Откуда паруса уходят в мрак бурунный,
В игру случайностей, на волю бурь и скал.
Вокзалы в копоти, где газ роняет слезы -
Свой сплин серебряный - на молнии путей,
Где ящерами скук зевают паровозы,
Под звон Вестминстера срываясь в глубь ночей.
И доки черные; и фонарей их пламя
(То веретена мойр в реке отражены);
И трупы всплывшие, венчанные цветами
Гнилой воды, где луч дрожит в прыжках волны;
И шали мокрые, и жесты женщин пьяных;
И алкоголя вопль в рекламах золотых;
И вдруг, среди толпы, смерть восстает в туманах...
Вот Лондон, о душа, ревущий в снах твоих!

[Князь Мышкин]

Александр Блок

К. М. С.

Помнишь ли город тревожный,
Синюю дымку вдали?
Этой дорогою ложной
Молча с тобою мы шли...
Шли мы - луна поднималась
Выше из темных оград,
Ложной дорога казалась -
Я не вернулся назад.
Наша любовь обманулась,
Или стезя увлекла -
Только во мне шевельнулась
Синяя города мгла...
Помнишь ли город тревожный,
Синюю дымку вдали?
Этой дорогою ложной
Мы безрассудно пошли...

23 августа 1899

[Тигра]

Лондон шекспировского времени у Пастернака:

Извозчичий двор и встающий из вод
В уступах — преступный и пасмурный Тауэр,
И звонкость подков, и простуженный звон
Вестминстера — глыбы, закутанной в траур.

И тесные улицы; стены, как хмель,
Копящие сырость в разросшихся бревнах,
Угрюмых, как копоть, и бражных, как эль,
Как Лондон, холодных, как поступь, неровных.

Спиралями мешкотно падает снег.
Уже запирали, когда он, обрюзгший,
Как сползший набрюшник, пошел в полусне
Валить, засыпая уснувшую пустошь.

Оконце и зерна лиловой слюды
В свинцовых ободьях.— «Смотря по погоде.
А впрочем... А впрочем, соснем на свободе.
А впрочем — на бочку! Цирюльник, воды!»

Дальше там уже не город, а интерьер.

[Марго]

.
ЗАРИСОВКА О ЛЕНИНГРАДЕ

В Ленинграде-городе
у Пяти Углов
Получил по морде
Саня Соколов:
Пел немузыкально,
скандалил —
Ну и, значит, правильно,
что дали.

В Ленинграде-городе
тишь и благодать!
Где шпана и воры где?
Просто не видать!
Не сравнить с Афинами —
прохладно.
Правда, шведы с финнами —
ну ладно!

В Ленинграде-городе,
как везде, такси,
Но не остановите —
даже не проси!
Если сильно водку пьёшь,
по пьянке
Не захочешь, а дойдёшь
к стоянке!

(Высоцкий, 1967)

[irida]

Да, тема широкая, в ней и человек в городе и просто город глазами человека. ))
Питер и Москва - "вечные" антагонисты, да. Кладу на питерскую чашу весов "Адмиралтейство" О.Мандельштама:


В столице северной томится пыльный тополь,
Запутался в листве прозрачный циферблат,
И в темной зелени фрегат или акрополь
Сияет издали, воде и небу брат.

Ладья воздушная и мачта-недотрога,
Служа линейкою преемникам Петра,
Он учит: красота - не прихоть полубога,
А хищный глазомер простого столяра.

Нам четырех стихий приязненно господство,
Но создал пятую свободный человек.
Не отрицает ли пространства превосходство
Сей целомудренно построенный ковчег?

Сердито лепятся капризные Медузы,
Как плуги брошены, ржавеют якоря -
И вот разорваны трех измерений узы
И открываются всемирные моря!

Как плуги брошены, ржавеют якоря - нет, не морской волк был О.М. ))

[Князь Мышкин]

Вот до чего же я это у Блока люблю и наверняка не одинок...

Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи ещё хоть четверть века -
Всё будет так. Исхода нет.

Умрёшь – начнёшь опять сначала
И повторится всё, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.

10 октября 1912

[Тигра]

Отрывок:
С миром державным я был лишь ребячески связан,
Устриц боялся и на гвардейцев смотрел исподлобья —
И ни крупицей души я ему не обязан,
Как я ни мучил себя по чужому подобью.

С важностью глупой, насупившись, в митре бобровой
Я не стоял под египетским портиком банка,
И над лимонной Невою под хруст сторублевый
Мне никогда, никогда не плясала цыганка.

Мандельштам

[Тигра]

Ну и весь "Медный всадник".
Сперва победительное:

И думал он:
Отсель грозить мы будем шведу,
Здесь будет город заложен
На зло надменному соседу.
Природой здесь нам суждено
В Европу прорубить окно,1
Ногою твердой стать при море.
Сюда по новым им волнам
Все флаги в гости будут к нам,
И запируем на просторе.

Потом глазами автора:

Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье...

Ну и весь этот всем знакомый отрывок.
И противостояние стихии, города и человека:

Осада! приступ! злые волны,
Как воры, лезут в окна. Челны
С разбега стекла бьют кормой.
Лотки под мокрой пеленой,
Обломки хижин, бревны, кровли,
Товар запасливой торговли,
Пожитки бледной нищеты,
Грозой снесенные мосты,
Гроба с размытого кладбища
Плывут по улицам!
Народ
Зрит божий гнев и казни ждет.
Увы! всё гибнет: кров и пища!

.........Вид ужасный!
Всё перед ним завалено;
Что сброшено, что снесено;
Скривились домики, другие
Совсем обрушились, иные
Волнами сдвинуты; кругом,
Как будто в поле боевом,
Тела валяются..........

И страшный конец:

И он по площади пустой
Бежит и слышит за собой —
Как будто грома грохотанье —
Тяжело-звонкое скаканье
По потрясенной мостовой.
И, озарен луною бледной,
Простерши руку в вышине,
За ним несется Всадник Медный
На звонко-скачущем коне;
И во всю ночь безумец бедный,
Куда стопы ни обращал,
За ним повсюду Всадник Медный
С тяжелым топотом скакал.

[irida]

maggie, невероятно! Нет, я у Шпигель не списывала, чс!

Б. Пастернак "Весна"
...

2

Весна! Не отлучайтесь
Сегодня в город. Стаями
По городу, как чайки,
Льды раскричались, таючи.

Земля, земля волнуется,
И катятся, как волны,
Чернеющие улицы,-
Им, ветреницам, холодно.

По ним плывут, как спички,
Сгорая и захлебываясь,
Сады и электрички,-
Им, ветреницам, холодно.

От кружки плывут, как спички,
Сгорая и захлебываясь,
Сады и электрички,-
Им, ветреницам, холодно.

От кружки синевы со льдом,
От пены буревестников
Вам дурно станет. Впрочем, дом
Кругом затоплен песнью.

И бросьте размышлять о тех,
Кто выехал рыбачить.
По городу гуляет грех
И ходят слезы падших.

3

Разве только грязь видна вам,
А не скачет таль в глазах?
Не играет по канавам -
Словно в яблоках рысак?

Разве только птицы цедят,
В синем небе щебеча,
Ледяной лимон обеден
Сквозь соломину луча?

Оглянись, и ты увидишь
До зари, весь день, везде,
С головой Москва, как Китеж,-
В светло-голубой воде.

Отчего прозрачны крыши
И хрустальны колера?
Как камыш, кирпич колыша,
Дни несутся в вечера.

Город, как болото, топок,
Струпья снега на счету,
И февраль горит, как хлопок,
Захлебнувшийся в спирту.

Белым пламенем измучив
Зоркость чердаков, в косом
Переплете птиц и сучьев -
Воздух гол и невесом.

В эти дни теряешь имя,
Толпы лиц сшибают с ног.
Знай, твоя подруга с ними,
Но и ты не одинок.

[maggie]

И это вы, о города,
Как стражи, ставшие по странам, на полянах,
Вместили в свой затвор достаточно труда,
И света нового, и сил багряных,
Чтоб опьянить безумием святым
Умы, живущие тревогой неизменной,
Разжечь их жар и дать упорство им:
В рядах недвижных числ,
В законах - воплотить весь смысл
Вселенной!

Эмиль Верхарн
"Города и поле", К будущему
отрывок

[irida]

...В Замостьи, и прочая (в полночь забредший
Гость от меня отшатнулся назад).

B моем бумажном издании тоже "в" маленькая. Но это опять же "Эксмо", правда не 2006, а 2007 г.
Борис Пастернак. Строку диктует чувство. По-моему, это не очень принципиально.
А вот здесь не могу понять:

Ледяной лимон обеден
Сквозь соломину луча?

[Тигра]

Родительный падеж множественного числа существительного обедня.

[Тигра]

...В Замостьи, и прочая (в полночь забредший
Гость от меня отшатнулся назад).

B моем бумажном издании тоже "в" маленькая. Но это опять же "Эксмо", правда не 2006, а 2007 г.

В рыжем сборнике серии "Библиотека советской поэзии" (1967) точка после прочая, скобка после точки, в скобке с заглавной. Так всю жизнь и помню.

[irida]

И снова Пастернак:

МАРБУРГ

Я вздрагивал. Я загорался и гас.
Я трясся. Я сделал сейчас предложенье,-
Но поздно, я сдрейфил, и вот мне - отказ.
Как жаль ее слез! Я святого блаженней.

Я вышел на площадь. Я мог быть сочтен
Вторично родившимся. Каждая малость
Жила и, не ставя меня ни во что,
B прощальном значеньи своем подымалась.

Плитняк раскалялся, и улицы лоб
Был смугл, и на небо глядел исподлобья
Булыжник, и ветер, как лодочник, греб
По лицам. И все это были подобья.

Но, как бы то ни было, я избегал
Их взглядов. Я не замечал их приветствий.
Я знать ничего не хотел из богатств.
Я вон вырывался, чтоб не разреветься.

Инстинкт прирожденный, старик-подхалим,
Был невыносим мне. Он крался бок о бок
И думал: "Ребячья зазноба. За ним,
К несчастью, придется присматривать в оба".

"Шагни, и еще раз",- твердил мне инстинкт,
И вел меня мудро, как старый схоластик,
Чрез девственный, непроходимый тростник
Нагретых деревьев, сирени и страсти.

"Научишься шагом, а после хоть в бег",-
Твердил он, и новое солнце с зенита
Смотрело, как сызнова учат ходьбе
Туземца планеты на новой планиде.

Одних это все ослепляло. Другим -
Той тьмою казалось, что глаз хоть выколи.
Копались цыплята в кустах георгин,
Сверчки и стрекозы, как часики, тикали.

Плыла черепица, и полдень смотрел,
Не смаргивая, на кровли. А в Марбурге
Кто, громко свища, мастерил самострел,
Кто молча готовился к Троицкой ярмарке.

Желтел, облака пожирая, песок.
Предгрозье играло бровями кустарника.
И небо спекалось, упав на кусок
Кровоостанавливающей арники.

В тот день всю тебя, от гребенок до ног,
Как трагик в провинции драму Шекспирову,
Носил я с собою и знал назубок,
Шатался по городу и репетировал.

Когда я упал пред тобой, охватив
Туман этот, лед этот, эту поверхность
(Как ты хороша!)- этот вихрь духоты -
О чем ты? Опомнись! Пропало. Отвергнут.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Тут жил Мартин Лютер. Там - братья Гримм.
Когтистые крыши. Деревья. Надгробья.
И все это помнит и тянется к ним.
Все - живо. И все это тоже - подобья.

О, нити любви! Улови, перейми.
Но как ты громаден, обезьяний,
Когда над надмирными жизни дверьми,
Как равный, читаешь свое описанье!

Когда-то под рыцарским этим гнездом
Чума полыхала. А нынешний жуел -
Насупленный лязг и полет поездов
Из жарко, как ульи, курящихся дупел.

Нет, я не пойду туда завтра. Отказ -
Полнее прощанья. Bсе ясно. Мы квиты.
Да и оторвусь ли от газа, от касс,-
Что будет со мною, старинные плиты?

Повсюду портпледы разложит туман,
И в обе оконницы вставят по месяцу.
Тоска пассажиркой скользнет по томам
И с книжкою на оттоманке поместится.

Чего же я трушу? Bедь я, как грамматику,
Бессонницу знаю. Стрясется - спасут.
Рассудок? Но он - как луна для лунатика.
Мы в дружбе, но я не его сосуд.

Ведь ночи играть садятся в шахматы
Со мной на лунном паркетном полу,
Акацией пахнет, и окна распахнуты,
И страсть, как свидетель, седеет в углу.

И тополь - король. Я играю с бессонницей.
И ферзь - соловей. Я тянусь к соловью.
И ночь побеждает, фигуры сторонятся,
Я белое утро в лицо узнаю.

[irida]

Тигра, спасибо! Томознула, как только начала "вычитывать". Практики у меня нет, поэтому на орфографией потеряла смысл. ))

[maggie]

irida, спасибо за "Марбург" Пастернака... Это сказочный город!

А я Вам за это "Грецию" Апухтина дарю. Там тоже и о городах, и людях в них, и богах, и мифов и легенд героях...

Посвящается Н. Ф. Щербине

Поэт, ты видел их развалины святые,
Селенья бедные и храмы вековые,—
Ты видел Грецию, и на твои глаза
Являлась горькая художника слеза.
Скажи, когда, склонясь под тенью сикоморы,
Ты тихо вдаль вперял задумчивые взоры
И море синее плескалось пред тобой,—
Послушная мечта тебе шептала ль страстно
О временах иных, стране совсем иной,
Стране, где было всё так юно и прекрасно?
Где мысль еще жила о веке золотом,
Без рабства и без слез... Где, в блеске молодом,
Обожествленная преданьями народа,
Цвела и нежилась могучая природа...
Где, внемля набожно оракула словам,
Доверчивый народ бежал к своим богам
С веселой шуткою и речью откровенной,
Где боги не были угрозой для вселенной,
Но идеалами великими полны...
Где за преданием не пряталося чувство,
Где были красоте лампады возжены,
Где Эрос сам был бог, а цель была искусство;
Где выше всех венков стоял венок певца,
Где пред напевами хиосского слепца
Склонялись мудрецы, и судьи, и гетеры;
Где в мысли знали жизнь, в любви не знали меры,
Где всё любило, всё, со страстью, с полнотой,
Где наслаждения бессмертный не боялся,
Где молодой Нарцисс своею красотой
В томительной тоске до смерти любовался,
Где царь пред статуей любовью пламенел,
Где даже лебедя пленить умела Леда
И, верно, с трепетом зеленый мирт глядел
На грудь Аспазии, на кудри Ганимеда...

13 января 1859

[irida]

Я искала стихи о Нью-Йорке, мне казалось, что у Набокова должны быть. Пока не нашла. Зато нашла вот это, про человека, несущего ёлку в городе (в Берлине). В "ёлочную ветку" уже поздно, думаю. Запостю сюда, ладно? ))

Прохожий с елкой


На белой площади поэт
запечатлел твой силуэт.

Домой, в непраздничный мороз,
ты елку черную понес.

Пальто российское до пят.
Калоши по снегу скрипят.

С зубчатой елкой на спине
ты шел по ровной белизне,

сам черный, сгорбленный, худой,
уткнувшись в ворот бородой,

в снегах не наших площадей.
с немецкой елочкой своей.

И в поэтический овал
твой силуэт я врисовал.

1925

[irida]

Снова Набоков.

В. Ш.

Если ветер судьбы, ради шутки,
дохнув, забросит меня
в тот город, желанный и жуткий,
где ты вянешь день ото дня,

и если на улице яркой
иль в гостях, у новых друзей,
иль там, у дворца, под аркой,
средь лунных круглых теней,

мы встретимся вновь,-- о, Боже,
как мы будем плакать тогда
о том, что мы стали несхожи
за эти глухие года;

о юности, в юность влюбленной,
о великой ее мечте,
о том, что дома на Мильонной
на вид уж совсем не те.

1922 г.?

[Князь Мышкин]

Здесь будет сад с эстрадами
Для скрипок и кларнетов,
Цветной бассейн с наядами
И музы для поэтов.

А ты, душа-чердачница,
О чем затосковала?
Тебе ли, неудачница,
Твоей удачи мало?

Прощай, житье московское,
Где ты любить училась,
Петровско-Разумовское,
Прощайте, ваша милость!

Истцы, купцы, повытчики,
И что в вас было б толку,
Когда б не снег на ситчике,
Накинутом на челку.

Эх, маков цвет, мещанское
Житьишко за заставой!
Я по линейке странствую,
И правый и неправый.

1958 Андрей Тарковский

[adada]

Я искала стихи о Нью-Йорке... Пока не нашла...

Что ж, продолжу презентовать сканированного Евгения Сливкина, хотя это стихотворение и не слишком праздничное... :)

ES_NY_p.png (6.28 KIB) Просмотров: 17090

[Князь Мышкин]

Петербургский роман

Глава 29

Канал туманный Грибоедов,
сквозь двести лет шуршит вода,
немного в мире переехав,
приходишь сызнова сюда.

Со всем когда-нибудь сживешься
в кругу обидчивых харит,
к ограде счастливо прижмешься,
и вечер воду озарит.

Канал ботинок твой окатит
и где-то около Невы
плеснет водой зеленоватой, --
мой Бог, неужто это вы.

А это ты. В канале старом
ты столько лет плывешь уже,
канатов треск и плеск каналов
и улиц свет в твоей душе.

И боль в душе. Вот два столетья.
И улиц свет. И боль в груди.
И ты живешь один на свете,
и только город впереди.

Иосиф Бродский

[Марго]

.
ПРОЩАНЬЕ

В авто,
последний франк разменяв.
— В котором часу на Марсель?—
Париж
бежит,
провожая меня,
во всей
невозможной красе.
Подступай
к глазам,
разлуки жижа,
сердце
мне
сантиментальностью расквась!
Я хотел бы
жить
и умереть в Париже,
если 6 не было
такой земли —
Москва.

(Маяковский, 1925)