ГРАМОТА.РУ

Если Набоков в названии "Подлец" намекал на старый смысл слова (простолюдин), то непонятно, почему он отказался от названия "Ignoble" для английского перевода. Это ведь тоже в первоначальном смысле -- не из благородного сословия, а в современном -- неблагородный в этическом смысле, то бишь подлый. Возможно, я плохо чувствую англ. язык, но французское ignoble очень точно передает оба смысла слова "подлец".

Е.О. писал(а):Если Набоков в названии "Подлец" намекал на старый смысл слова (простолюдин)...

Я с этим совершенно не согласна. Подлец в данном случае подлец и есть, вопрос только кто именно.

mirage писал(а):Автор анализировал творчество Набокова выборочно, рассказ "Подлец" не вошел в список, но всё же подборка всё равно показалась мне достаточно интересной и внушительной.

Кстати, вошел. И в основной текст, и в приложение в раздел "Cновидение как метафора или сравнение".

Не знаю, имел ли это в виду Набоков, но по-моему, перекличке старого и нового смысла слова "подлый" здесь самое место. Ведь дуэль -- это чуть ли не единственный аспект (по крайней мере, один из самых существенных), в котором дворянская этика принципиально отличается от современной (а наша с вами этика -- это и есть этика простолюдинов).

Вот и получается, что поступок, совершенно естественный для "подлых" (в старом смысле) людей, -- отказ от дуэли -- становится подлым (в новом смысле) с точки зрения дворянской этики.

Не знаю, имел ли это в виду Набоков, но по-моему, перекличке старого и нового смысла слова "подлый" здесь самое место.

Теоретически это правильно, а практически кажется мне маловероятным.

ne znatok писал(а):

mirage писал(а):Автор анализировал творчество Набокова выборочно, рассказ "Подлец" не вошел в список, но всё же подборка всё равно показалась мне достаточно интересной и внушительной.

Кстати, вошел. И в основной текст, и в приложение в раздел "Cновидение как метафора или сравнение".

Да, верно. Было мало времени тогда, я слишком бегло проглядела список. Начала читать классификацию сновидений, но тоже не успела дочитать. Классификация показалась мне интересной, подборка — тщательной, вот и дала ссылку сразу.

По поводу слова "подлец".

На мой взгляд, Набоков, безусловно, играет здесь смыслами.

Я понимаю, что мое мнение о рассказе очень тривиально и малоинтересно. Но тем не менее, поскольку я обещала, попробую объяснить. Я не стремлюсь искать черную кошку там, где ее нет, Набоков для меня достаточно непростой автор, поэтому я с интересом читаю, что пишут исследователи, которые занимались именно его творчеством. В статье Юрия Левинга, ссылку на которую я давала выше, есть наблюдение по поводу дуэли отца Набокова, который, несмотря на то, что публично выступал против поединков, вызвал на дуэль Суворина, когда была затронула его личная честь. Набоков — дворянин, Суворин — разночинец. Поэтому соглашусь, что в названии есть игра смыслами.
Искала в Интернете рассказ Михаила Суворина "Дуэль", но, увы, его нет. Поэтому цитирую из статьи:

Рассказ Суворина “Дуэль” тоже посвящен преддуэльным мукам вызванного на дуэль персонажа. Его герой — классический трус и подлец:

Вышла история: я погорячился и был вызван на дуэль. Секунданты сейчас же все устроили, условились, выбрали пистолеты, потом предложили помириться, что с негодованием было отвергнуто, не мною, конечно, а моим противником, и теперь оставалось только одно — завтра, ровно в шесть часов утра, быть убитым наповал. А что буду убит именно я, не подлежало никакому сомнению — противник мой отличный стрелок; по крайней мере, он всегда хвастался своей меткостью, и хотя в обыкновенное время я ему не верил, но сегодня был склонен верить самой невозможной меткости (Суворин 1895: 95—96).

Чтобы не было у читателей особой иллюзии, Набоков выносит "подлец" в название, подчеркивая, что это относится к главному герою.

Для меня А.П. — ничтожный человечишка, вся суть которого как раз и проявилась в том, что не готов защищать свою честь, хотя очень стремится вращаться в кругу достойных людей.
Набоков изобразил "маленького человека", которому трудно сострадать. Вот есть такие, которые пусты внутри, да и слабы к тому же. Он склонен считать себя таким же, как все вокруг, такой же галстук и платочек, а вот ведь не такой — хуже. В какой-то момент хочется ему посочувствовать, но Набоков обязательно ввернет что-то, что уже и не хочется. Вот ночь накануне дуэли отсылает к лермонтовскому Печорину: проводит без сна, пробует читать, не может, подходит к зеркалу — там видит бледное лицо... (Печорин: "Я посмотрелся в зеркало; тусклая бледность покрывала лицо мое, хранившее следы мучительной бессонницы; но глаза, хотя окруженные коричневою тенью, блистали гордо и неумолимо. Я остался доволен, собою". — А.П.: И, взглянув в зеркало, на свое ужасное, бледное лицо, он осторожно повел липкой этой палочкой по щеке. Вышло сперва еще гаже. Он лизнул палец, потер щеку, пожалел, что никогда не посмотрел хорошенько, как мажутся дамы. На щеках появился легкий кирпичный налет,— ему показалось, что так хорошо... "Ну вот, я и готов",— сказал он, обращаясь к зеркалу, и мучительно зевнул: зеркало залилось слезами. )
Так и в конце: он вгрызается в бутерброд, я уже прям представляю, как он проголодался, он хочет избавиться от стресса, дать организму передышку такую физиологическую — и тут:
засопел, сразу измазал пальцы и подбородок в сале и стал жадно жевать.
Ой, ну что это? Сразу хочется отвернуться... А перед этим уже готова была пожалеть его, предполагала, что после поедания бутерброда мысли его должны принять нужное русло и он вернется на "поле боя"...
Страх человеческий понятен, но нельзя ему уступать. Нужно учиться его преодолевать, иначе от тебя останется лишь "анатомическая" оболочка.

fililog, Ваше объяснение показалось мне очнеь убедительным.

Набоков изобразил "маленького человека", которому трудно сострадать. Вот есть такие, которые пусты внутри, да и слабы к тому же. Он склонен считать себя таким же, как все вокруг, такой же галстук и платочек, а вот ведь не такой — хуже. В какой-то момент хочется ему посочувствовать, но Набоков обязательно ввернет что-то, что уже и не хочется

Да, именно так, совершенно с этим согласна.

Поэтому и писала, что герою в какой-то момент всё же удалось ко мне прорваться, но концовка вновь всё обрубила.

И так по ходу всего рассказа.

Только ты пытаешься его пожалеть, и вдруг какая-нибудь отвратительная деталь.

Тут, конечно, я пыталась, как и Тигра, вспомнить и Гоголя, и даже Достоевского с его "полюбите нас черненькими, беленькими-то всякий полюбит", но Набоков каждый раз чуть ли не скальпелем обрубал все мои гуманистические порывы, причем совершенно намеренно, рассчетливо и холодно. Поэтому и написала в своем самом первом отклике на этот рассказ — "чрезвычайно искусная вещь. И очень холодная, выверенная..."

Именно от этой беспощадности автора к столь жалкому существу у меня и возникла мысль о том, что всё — сон, поскольку предположить, что Набоков просто мог написать рассказ о том, что нужно учиться преодолевать страх, иначе от тебя останется лишь "анатомическая" оболочка, я не могу. Толстой с его тягой к морализаторству, возможно, мог бы написать рассказ с такой целью, но у Набокова, как мне кажется, "другие интэрэсы".