ne znatok » 22 май 2015, 13:27
volopo писал(а): У некоторых, вон, "Хазбулат удалой" гимном работает - и ничего.
Хелена » 22 май 2015, 13:29
ne znatok писал(а):И да, не бесподобный Интернационал.
adada » 22 май 2015, 17:48
Крапива » 24 май 2015, 14:09
adada » 24 май 2015, 15:10
ne znatok » 24 май 2015, 21:54
adada писал(а):Но все ж таки прожил дольше многих знаменитых, именитых и мемориальных поэтов. В полтора раза дольше Маяковского.
adada » 25 май 2015, 11:48
ne znatok » 25 май 2015, 11:52
adada писал(а):Как-то так странно выходит, что поэт ценен, когда целен, а не когда цел он...
Тигра » 25 май 2015, 11:53
ne znatok писал(а):adada писал(а):Как-то так странно выходит, что поэт ценен, когда целен, а не когда цел он...
А мне странно, когд со стороны оценивают, достаточно ли поэт пожил. И не только поэт.
ne znatok » 30 май 2015, 10:50
Крапива писал(а):24 мая родился Иосиф Бродский. В 40-м году.
75 лет со дня рождения. Рано умер. :(
ОБИЖЕННЫЕ И УЯЗВЛЁННЫЕ
Под занавес юбилейных торжеств выкатываю бочки с подслащённым дёгтем.
<...>
Я зафиксировала два толчка (не в смысле сортиров, а в смысле движений почвы) последнего времени, от которых некоторые умы вновь всерьёз озадачились интересным вопросом, — напоминаю вопрос: был ли покойный нравственным человеком? — и, пораскинувшись, ответили на него однозначно: нет, он не был нравственным человеком. Это был бывший слепой, самозванец и гусекрад.
Сильным толчком для умов был престранный первоканальный фильм, в котором, доверительно беседуя с Соломоном Волковым, Евгений Евтушенко первые два часа ту самую почву как будто прощупывал, закладывал бомбу, а в третьей, финально-апофеозной, ради которой всё, похоже, и затевалось, взорвал и разметал, перейдя уже к полнейшей исповедальности. Не скрывая слёз всепрощения он настучал на Бродского, который настучал на него...
<...>
Неловко было ещё и потому, что Евтушенко уже глубокий, ну или неглубокий, но старик, и он именно духовно завещает, формулируя старательно, в надежде на понимание потомков и современников и даже некоторым образом взывая. А не, скажем, трепется простосердечно о том, как ему удавалось всю жизнь сидеть одновременно на всех возможных стульях (что было бы единственно уместным разговором о феномене Евтушенко).
И для тебя (я про себя) при всех этих лирических нагромождениях чем дальше, чем убедительней звучат те короткие (как правило) характеристики, на которые не скупились другие небесталанные люди, с Евтушенко дело имевшие. Неприятный человек Нагибин: «герой дня Евгений в красной палаческой рубахе». Видишь персонажа, как в кино. Ни убавить, ни прибавить. Нет, сейчас, пожалуй, прибавить можно; потом убавится само. Пройдёт время, сотрутся из памяти неблагодарных потомков все духовные завещания и парнасные разборки, но язык сохранит уже ставшее поговоркой, слабым голосом однажды произнесённое: «Если Евтушенко против колхозов, то я – за». На обломках самовластья, так сказать.
Значительная часть общественности никакой, однако, неловкости не почувствовала; как многие, самодовольно зачислившие себя в циники, я оказалась наивна, как дитя. Значительная часть общественности была возмущена безобразным поведением Бродского. И преисполнилась сочувствием к терпеливому и мудрому Евтушенко, стойко выдержавшему все издержки их мучительного знакомства, в котором он оказался жертвой. Что там говорить (говорила значительная часть общественности), Евтушенко-то и как поэт получше будет, потому что он поэт наш, а Бродский поэт не наш. Сам Евтушенко тоже отмечал (в 2007 году) ненашесть Бродского, поэтически отказывая ему в поэтической связи с нашим всем; в стихотворении с довольно-таки диким названием «Предпушкинье» сказано:
Он проблескивал во Блоке,
Может быть, во мне мерцал.
С нами – все его уроки
Юности честных зерцал.
С нами пил и веселился,
И на всех душа была.
В Бродском он не поселился –
Маловато в нём тепла.
Переводя на язык прозаический, Пушкин всем дал, а Бродскому не дал. Странно, что поэт Евтушенко предъявил Бродскому претензию обывательскую: маловато тепла. Пресловутое тепло – это такое общее место, что на нём уже можно жарить шашлыки. Обыватель всегда считывает самый верхний слой; на днях я, например, обнаружила в одном простодушном сочинении разумного в прошлом человека, что Бродский нехорош тем, что обещал умереть на Васильевском острове. «Если уж пообещал вернуться умирать на Васильевский остров, то будь любезен исполни (не надо ля-ля, как говорила подруга моей юности)».То есть стихи двадцатидвухлетнего парня, полагавшего себя навсегда вписанным в Ленинград и грядущей выписки никак не предчувствовавшего, воспринимаются как заверенная у нотариуса расписка или клятва на крови. Тот, кого не пустили в Россию похоронить родителей, должен был как-то пробираться на родину при всяком подозрении на сердечный приступ и падать на Васильевском.
<...>
Ещё один толчок был не таким существенным, т.к. первый канал тут уже не участвовал. Была обнародована архивная аудиозапись (и расшифровка) интервью Бродского, которое он дал в Вене в 1972 году Элизабет Маркштейн и её мужу Хайнцу. Собственно, это не было в полном смысле слова интервью: выдворенный Бродский завис в Вене, не имел никакого представления о будущем и при включённом магнитофоне отвечал на вопросы, перемежая болтовню чтением стихов, в семействе, с которым свёл знакомство. Не было никакой договорённости о публикации болтовни. Из многих его высказываний ясно, что он чувствует себя оказавшимся на том свете, утратившим все прижизненные связи. Ситуация, когда уже нечего терять и ничего пока не приобретено («сегодня <...> счастливого человека не может быть»). Тут сочувствуешь как-то сразу всем: и Бродскому, и несчастным персонажам, которых он не жалеет, иногда формулируя с последней прямотой мертвеца, говорящего о мертвецах.
Но о Евтушенко он отзывается, можно сказать, довольно мягко: «Евтушенко? Вы знаете — это не так всё просто. Он, конечно, поэт очень плохой. И человек он еще худший. Это такая огромная фабрика по воспроизводству самого себя. По репродукции самого себя. Но он гораздо лучше с моей точки зрения, чем, допустим, Вознесенский. Потому что он человек откровенный, во всех своих проявлениях — Евтушенко. И он не корчит из себя артиста. Он не корчит из себя большого художника. Он теми известными ему и понятными всем остальным средствами добивается того, что он хочет. Его стихи можно просто бросить так, не дочитывая, станет противно, и так далее, и так далее…
А вот с Вознесенским у меня всегда одна и та же история — мне просто делается физически худо. То есть когда ты видишь его стихи — это нечто оскорбительное для глаз. Для глаз и для всех остальных органов чувств, которыми воспринимается текст. Это именно воспринимается как какое-то оскорбление. Я не знаю, вот в этом смысле он, конечно, неподражаем. Второго такого нет. Потому что это бывает всё что угодно. Ну, бывает глупость, бывает банальность, бывает бездарно, бывает пошло, скучно, я не знаю как, но он даёт какое-то совершенно омерзительное качество. И с моей-то точки зрения Евтушенко гораздо лучше, потому что худо-бедно он пишет стихи по-русски, понимаете? А этот корчит из себя бог знает что — авангардиста, французского поэта и так далее, и так далее. <...> У него (у Евтушенко — прим. ) есть стихи, которые, в общем, можно даже запоминать, любить, они могут нравиться. Мне не нравится просто вообще уровень всего этого дела. То есть в основном. Основной такой... дух не нравится этого. Просто — мерзит. Но вообще стихи есть хорошие. Объективно говоря, хорошие».
ne znatok » 30 май 2015, 11:13
...Аксёнов был раздосадован и возмущён, написал Бродскому талантливое письмо, полное ехидства и сарказма, потешаясь, например, над тем, что Бродский без зазрения совести (хотя на самом деле зазрение было) гонорара и престижа ради выдал «Вогу» лживо-льстивое сочинение о поэзии Ахмадулиной, которую в сущности считал той же субстанцией, что и свежую аксёновскую прозу.[«г-но!»]
<...>
Мелкая сделка с совестью, когда Бродский поддался «Вогу» и польстил Ахмадулиной, обернулась курьёзом: Бродский был сердит и на неё, за сам факт её существования, и на себя, за податливость. Ахмадулина же, прекрасно знавшая о настоящем к ней отношении, никогда не сказала о Бродском ни одного дурного слова, чем, видимо, окончательно его обескуражила. Из книги воспоминаний Эллендеи Проффер Тисли: «После встречи с Беллой Иосиф позвонил и сообщил нам нечто неожиданное: он сам не мог устоять перед её обаянием. – Не понимаю, что со мной произошло, – сказал он. Думаю, на него произвела впечатление личность Ахмадулиной, её стихийность и сдержанность, и, когда он встретился с ней, внутреннее сопротивление исчезло». Ахмадулина и правда была человеком редкой для литературных кругов этики: «Мой способ отношения к Бродскому один, он просто ненаучен. Это обожание. <...> Я никогда не думаю о себе, когда я думаю о нём. И даже когда мне говорили: "Вы знаете, что Бродский о вас так!" (большим пальцем вниз). Это как ему угодно. Мое дело говорить о нём так (большой палец вверх)».
fililog » 30 май 2015, 13:14
Иосиф Бродский был осужден и призван повторить путь Набокова, но там, где Набоков пролетел бабочкой, своим любимым радужным созданием, не попавшим ни в советский, ни в гитлеровский сачок, Бродского тащило волоком, обдирая в кровь о булыжники его любимого Петрополя.
ne znatok » 30 май 2015, 13:36
...личность Ахмадулиной, её стихийность и сдержанность...
golf » 30 май 2015, 14:05
В «Литературной газете» некролога нет. Только в траурной рамочке на последней страницы сообщение, что скончался член Литфонда СССР. Нам по 20 лет – мне и моему школьному приятелю. Звоним в «Литгазету», чтобы узнать, когда и где хоронят. Отвечают, что у них сведений нет. Кто давал сообщение? Литфонд? Вот туда и звоните! Телефона Литфонда мы не знаем. Не помню, откуда мы узнали, что хоронить будут в Переделкино. В день похорон приехали на Киевский вокзал. И сникли. Электрички брали с бою. Так и не попали мы на похороны. Потом-то, конечно, мы всё узнали: и как хоронили, и кто хоронил. Слушали «Голос Америки», рассказавший об этом подробно.
А мой старший товарищ Владимир Корнилов на похороны попал. И написал об этом стихи:
ПОХОРОНЫ
Мы хоронили старика;
А было всё не просто.
Была дорога далека
От дома до погоста.
Наехал из Москвы народ,
В посёлке стало тесно,
А впереди сосновый гроб
Желтел на полотенцах.
Там, в подмосковной вышине,
Над скопищем народа,
Покачиваясь, как в челне,
Открыт для небосвода,
В простом гробу,
В цветах по грудь,
Без знамени, без меди
Плыл человек в последний путь,
В соседнее бессмертье.
И я, тот погребальный холст
Перехватив, как перевязь,
Щекою мокрою прирос
К неструганому дереву.
И падал полудённый зной,
И день склонялся низко
Перед высокой простотой
Тех похорон российских.
ne znatok » 30 май 2015, 21:18
ne znatok » 30 май 2015, 21:34
И с ума не сходил в Сучане!
ПЕСНЯ УХОДА
Иосиф и его фараоны
..Собственно, сажать и ссылать его было не за что, его преследовали впрок. Наверное, кто-то из пристяжных экспертов вычислил гениальность рыженького поэта, и поскольку было очевидно, что он не «за», а «против», то следующего Пастернака решили отправить подальше, не дожидаясь ни сборников стихов, ни «Доктора Живаго», ни Нобелевской премии.
Его осудили и выслали не за настоящее, а за будущее. Но хотя его будущее протекло вдали от нас, фараоны промахнулись: с «делом Бродского» в рост заколосился самиздат, появилась хорошая и правильная привычка дежурить у закрытых дверей судов, где идут политические процессы, и, главное, кончился роман интеллигенции с властью, поскольку власть нарушила общественный договор оттепели. А договор был такой: власть не трогает интеллигенцию, не мешает ей писать, ваять, рисовать, ругаться шепотом и на бульдозерных выставках.
И вот договор был нарушен: сначала обозвали «пид…ми», потом снесли бульдозером картины, потом обыски, нападки и в конце концов – арест и ссылка. Власть напала первой, без объявления войны, и если Пастернак мог бы наплевать и забыть про членство в Союзе совписов, забрать Нобелевскую премию и укатить в голубом экспрессе к пальмам и морям, то за Бродским пришли, посадили, отправили в болота и леса, а потом обещали сгноить в психиатрическом застенке где-нибудь в Сучанах. Пастернаку повезло, по Галичу: «Он не мылил петли в Елабуге и с ума не сходил в Сучане». Впереди колонны будущих диссидентов, антисоветчиков, советологов, неудобных мыслящих людей сталинской эпохи в белом венчике из роз на рыжей голове шествовал великий поэт Иосиф Бродский, сжимая в объятиях очередного любимого кота...
ne znatok » 30 май 2015, 21:48
Александр Дов
Кто поднял руку
...Надо сказать, что «угроза», или, если хотите, пророчество Галича оказалось нереализованным. По крайней мере – нереализованным в полном объеме. Я обнаружил немало публикаций с упоминанием некоторых фамилий из тех, кто «поднял руку», но полного списка, видимо, не опубликовал пока никто...
...Итак, во-первых, стоит отметить, что писательских заседаний, посвященных исключению Пастернака, было не одно, а целых три.
Первое называлось «Собрание партийной группы правления СП СССР «О действиях члена Союза писателей СССР Б.Л. Пастернака, несовместимых со званием советского писателя».
Оно состоялось 25 октября 1958 года и собрало 45 коммунистов, из которых в обсуждении участвовало 30. <...>
Из записки отдела культуры ЦК КПСС: «Единодушное мнение всех выступавших сводилось к тому, что Пастернаку не может быть места в рядах советских писателей. Однако в ходе прений некоторые товарищи высказывали мнение о том, что Пастернака не следует исключать из членов Союза писателей немедленно, так как это будет использовано международной реакцией в ее враждебной работе против нас. Эту точку зрения особенно активно отстаивал тов. Грибачев. Он говорил о том, что исключению Пастернака из Союза писателей должно предшествовать широкое выступление советской общественности на страницах печати. Решение Союза писателей об исключении Пастернака из своих рядов должно явиться выполнением воли народа.
Позиция тов. Грибачева была поддержана писателями Л. Ошаниным, М. Шагинян, С. Михалковым, А. Яшиным, С. Сартаковым, И. Анисимовым, С. Герасимовым и некоторыми другими. С.А. Герасимов заявил, что «надо дать просто выход народному мнению на страницах широкой печати». В выступлениях тт. Грибачева и Михалкова была высказана мысль о высылке Пастернака из страны. Их поддержала М. Шагинян <...>».
27 октября состоялось второе заседание – совместное заседание президиума правления Союза писателей СССР, бюро оргкомитета Союза писателей РСФСР и президиума правления московского отделения Союза писателей. Присутствовало 42 человека <...>
... Отчеты также скрупулезно зафиксировали имена тех, кто не пришел. По болезни (истинной или мнимой – неведомо) на заседание не явились Николай Корнейчук, Михаил Шолохов, Борис Лавренев, Федор Гладков, Самуил Маршак, Павло Тычина. В загранкомандировках очень удачно оказались Микола Бажан, Александр Чаковский и, как всегда, Илья Эренбург. Алексей Сурков и Михаил Исаковский находились на лечении в санатории, на занятость служебными делами сослался Вилис Лацис, без указания причин отсутствовали Леонид Леонов и Радий Погодин, и демонстративно сказался больным друг Пастернака Вс. Иванов... Впрочем, их неявка ровным счетом ничего не изменила...
<...>
Было и третье заседание, состоявшееся 31 октября, то есть еще через 4 дня – общемосковское собрание писателей.
После прочтения стенограммы этого собрания писатель Виктор Платонович Некрасов написал: «Прошло без малого 30 лет, а в памяти осталось общее чувство стыда, который нас всех тогда охватил. А из деталей – что председательствовал на собрании вроде бы приличный С.С. Смирнов и выступал всеми нами любимый Борис Слуцкий, который потом всю жизнь каялся. Сейчас же передо мной полная картина – мерзкая, тошнотворная, которую, как это ни противно, но требуется восстановить.
Начну с того, что С.С. Смирнов не просто вел собрание, а выступил с достаточно пространным докладом о предательстве Пастернака, а за ним выступили еще 13 человек, каждый из которых считал своим долгом напирать на это слово – «предатель»! Я перечислю имена этих людей: Лев Ошанин, Константин Зелинский, Валерия Герасимова, Виктор Перцов, Александр Безыменский, Анатолий Софронов, Сергей Антонов, Галина Николаева, Владимир Солоухин, Сергей Баруздин, Леонид Мартынов, Борис Полевой. И еще столько же записались, как сообщил собранию Смирнов, но за поздним временем выступить всем не удалось. Это ни в коей степени их не обеляет, так как – я думаю – они говорили бы, дай им трибуну, то же, что и предыдущие ораторы, то есть постыдные мерзости. Я их имена тоже перечислю: Евгений Долматовский, Сергей Васильев, Михаил Луконин, Галина Серебрякова, Павел Богданов, Павел Арский, Павел Лукницкий, Семен Сорин, Вера Инбер, Нина Амегова, Владимир Дудинцев, Раиса Азарх, Давид Кугультинов. Страна должна знать своих героев!».
Но раз уж страна должна их знать, то добавим со ссылкой на статью Р. Банчукова из Германии («Четыре судьбы»), что на это собрание не пришли Паустовский и Каверин, а Эренбург и Евтушенко во время голосования ушли из зала. Это был поступок, на который непросто было решиться!
Что же касается Бориса Слуцкого, то его, оказывается, предварительно вызывали в ЦК и угрожали лишением партбилета (что для него, фронтовика, было бы моральной катастрофой), а еще угрожали отлучением от литературы. И перед угрозами он сломался. Впоследствии Слуцкий говорил, что «сработал механизм партийной дисциплины». Его выступление было самым коротким, всего пятнадцать строчек, но он при этом взошел на свою позорную Голгофу, а впоследствии написал:
Уменья нет сослаться на болезнь,
Таланту нет не оказаться дома,
Приходится, перекрестившись, лезть
В такую грязь, где не бывать другому.
...Я хочу подчеркнуть, что назвал фамилии всех причастных и непричастных к исключению Пастернака вовсе не для того, чтобы кого-то осудить, а кого-то восславить. Мы просто реализуем провидение Галича, вспоминая тех, кто «поднял руку».
golf » 31 май 2015, 00:49
ne znatok » 31 май 2015, 02:52
zyablik » 31 май 2015, 03:03
golf » 31 май 2015, 03:59
Всегда ,пожалуйста,историю эту я прочитала в Фейсбуке...мне она показалась забавной,но имя поэта решила все-таки не публиковать..."Интересный рассказ, большое спасибо, golf."(
...вот почитала,там действительно целая история... http://lib.ru/PROZA/AJTMATOW/aitm_white.txt"Чингиз потом изменил название, как известно"
fililog » 01 июн 2015, 21:26
ne znatok » 01 июн 2015, 22:59
ne znatok » 01 июн 2015, 23:14
golf » 01 июн 2015, 23:56
Крапива » 02 июн 2015, 12:41
Дык никакого юбилея у него не было. Вспомнили на этой ветке 21 мая, просто он родился в этот день. Родился в 21-м году, умер в 89-М. Какой юбилей?ne znatok писал(а):Вдогон к юбилею Сахарова.
ne znatok » 02 июн 2015, 12:42
Крапива писал(а):Дык никакого юбилея у него не было. Вспомнили на этой ветке 21 мая, просто он родился в этот день. Родился в 21-м году, умер в 89-М. Какой юбилей?ne znatok писал(а):Вдогон к юбилею Сахарова.
ne znatok » 02 июн 2015, 12:43
Тигра писал(а):Вдогон к жизни Сахарова?
Крапива » 02 июн 2015, 12:44
adada » 02 июн 2015, 12:47
Мария Петровых писал(а):"Не беда, что жизнь ушла,
Не беда, что навсегда,
Будто я и не жила,
А беда, что без следа,
Как в песок вода."
ne znatok » 02 июн 2015, 13:33
Крапива писал(а):А юбилей в этом году у Сахарова Андрея Николаевича, историка. " 2 июня 85 стукнуло.
(сейчас их иногда некоторые журналисты путают))
fililog » 02 июн 2015, 14:34
fililog » 05 июн 2015, 19:59
fililog » 05 июн 2015, 23:32
Вернуться в Литературный уголок
Сейчас этот форум просматривают: Google [Bot] и гости: 3
